...На всякое дело принято брать благословение. Это непривычно для светских людей - беспокоить начальство по незначительным, в нашем понимании, поводам. Но есть строгий монастырский устав, схожий по духу с уставом военным. Вся жизнь обители жестко им регламентируется и не нам его менять, ведь “в чужой монастырь со своим уставом не ходят”...
...Очерченный по контуру ледяным припоем Валаам возникает внезапно - вертолет словно выскакивает над островом из белой пустоты. Теперь все происходит стремительно, словно замершее над озером время опомнилось...
Слышал много о паломниках из дореволюционных времен, но никогда не представлял себя в такой роли. Да и монастырей тогда в стране осталось всего четыре. Но жизнь тогда крепко взяла меня за бока и завела в тупик, из которого, как казалось, и выхода никакого не было... Лишь нудная безысходность и тоска маячили впереди. Не было ниоткуда ни помощи, ни совета. Оставалось единственно, как встарь – в монастырь. В марте 1985 года приехал в Печерский Свято-Успенский.
Наконец крупно повезло: инспектор Иван Ануфриевич авторитетно заявил, что все медведи уже залегли на спячку по берлогам. Можно теперь спокойно ходить по лесу, не оглядываясь. Устал за годы путешествий ждать неожиданной встречи с хозяином тайги. Не самого его опасаюсь, а боюсь больше собственного страха, устал от него. Спите крепко до весны, бурые братки! Правда, после открылось, что Иван Ануфриевич пошутил. Но узналось это перед отъездом...
Виктор Грицюк вывел уникальную формулу пейзажной фотографии. Но состоит она не из цифр или химических соединений, но из ощущений, которые он смешивает согласно велению своего сердца. Результаты заставляют зрителей замирать...
Знаете ли вы - что такое девственный лес? Нет, не тот хилый недомерок, что ютится в резервациях за кольцевой дорогой, а могучий лес на сотни километров расстилающийся вольно, с грядами, болотами, с таинственными озерами и бурливыми реками. Это огромный живой организм, свободный, не знавший позора топора. Это сложное существо, естественно и мудро объединяющее столько разных жизней, что не перечесть. И с человеком, умеющим молчать, что-то происходит в таком лесу, словно касается он к живому истоку
Когда стихает ветер, вишневая гора Тельпос умиряется румяным светом. Присевшее на зырянском Олимпе облако принимает форму огромной головы, подпертой руками, с локтями, опирающимися на склоны. Эта мистическая голова сохраняет форму до самой таежной ночи, пока на небо не высыпает звездный песок. Потом, зацепившись за край обрыва, облако растягивается, изображая дым вулкана, и тайга погружается в сон…
...Человеку здесь утонуть невозможно. Обманутые птицы и насекомые, привлеченные ровной гладью рассола, погибают от нескольких глотков «мертвой воды». Нет в здесь ни рыб, ни водорослей, ни бактерий. Соль, придающая вкус нашей пище, желанная гостья любого стола, лежит здесь многими миллионами тонн в огромной выемке в приволжской степи, и несет смерть всему живому...
